сегодняшнее лёшино видео из Копорья, где я чего-то вещаю не по-латышски, не по-литовски, а аж по-латински

с днём блокировки телеграма!

вот хочется лечь и помереть, и я ложусь и пытаюсь помереть, но ничего не получается, тогда я встаю и делаю какие-то штуки, типа вот в субботу мы с лёшей идём в студию записывать первый модуль литовского, а в воскресенье едем в копорье с компанией, надо только заснуть, и тогда наступит утро, и можно будет куда-нибудь нестись и не хотеть лечь и помереть

стихи про полиаморию

а мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего, и твоего, и твоего, и твоего любимого имени

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

«Сергей Игнатьич!* Вас зову.
Пускай мы изгнаны из рая,
Но треугольник, ер и шву
Мы будем помнить, умирая...»

*Бернштейн

«Бернштейна называли «фонетик и фанатик». От своих учеников он требовал столь же страстного отношения к фонетике. Не найдя его, с ними порывал».

Статья Л. Гинзбург // Тыняновский сборник. Выпуск IV

штрихи к митингам памяти: как известно, после того, как люди стихийно решили собраться на марсовом поле, было объявлено о том, что официальная акция проходит на дворцовой площади. я шла на марсово из университета, так что проходила дворцовую. так вот там играло «адажио» альбинони. какая ж блять пошлость.

объявился Юргис и пишет, что разговаривал с каким-то историком, и тот упомянул мою статью про цензуру

Женя, после того, как я сильно психанула по поводу одного эпизода времён наших встречаний, и после того, как он выпил, написал-таки, что я для него важна (подобного от него дождаться почти не реально)

вчера я встречалась с барышней из тиндера, и это было антропологически познавательно (в смысле, какие бывают люди)

сегодня мы с Сашей  fjordne смотрели смешной фильм Формана «Отрыв» в киноклубе, в который я ходила часто на 2-3 курсе

я понимаю, что никому не будет лучше, если я сейчас начитаюсь подробностей про пожар. никому не будет лучше, если мне плохо (это важная идея не только для сегодня)

«Особенно много экспериментов и небывальщины было в Университете. Дипломы вводились (1924-1925 гг.), отменялись (1929 г.), снова вводились. Создавался факультет общественных наук (1919 г.), а спустя несколько лет расформировывался (1925 г.). На историко-филологическом факультете в 1918-1919 гг. — 10 кафедр, на факультете общественных наук к 1 января 1921 г. - кафедр уже 98. Факультеты постоянно тасуются и переименовываются, чтобы в 1930 г. вовсе разъять ЛГУ на отраслевые вузы (в этот момент возникает ЛИЛИ - Ленинградский историко-лингвистический институт, на основе родившегося в 1929 г. историке-лингвистического факультета, в свою очередь наследовавшего факультету языкознания и материальной культуры, возникшему в 1925 г.). Весной 1931 г. проходит еще одна лавина реорганизаций: в ЛГУ упразднены все существующие факультеты, вместо них созданы какие-то сектора подготовки кадров и множество отделов, в ЛИЛИ укрупняют кафедры. Но вот наконец 19 сентября 1932 г. выходит постановление ЦИК СССР по университетам ("Об учебном режиме и программах в высшей школе"). Все. Наигрались. Ликвидируются: циклы, уклоны, сектора, бригады, все революционные слова и формы. Снова традиционные факультеты, отделения, кафедры. С некоторым
отставанием те же преобразования постигают и ЛИФ ЛИ, и ЛИЛИ, вводится 5-летний срок обучения, в 1934 г. истфак возвращается в университет, в 1937 г. восстановлен филологический факультет, в 1940 г. - философский и экономический факультеты.
Окрепший советский строй возвращается к старым формам, уже не несущим в себе потенциала воспроизводства несоветской интеллигенции. Когда выпускники старой классической гимназии давно уже миновали студенческий возраст, в ЛГУ было восстановлено классическое отделение. Профессора — все те же, еще дореволюционные, но культурный разрыв между ними и аудиторией обеспечивал за редким исключением неповторение в учениках ценностных систем учителей» (Нина Брагинская к публикации одного текста Фрейденберг: ivka.rsuh.ru/binary/85345_38.1298803766.17355.p...).